Грёзы В Доме Мёртвых

Пред Домом стоял, не пугаясь ничуть,
Я верил, что призрак благосклонен ко мне,
Жизнь почитал, но смерти жуть
Интересней копошащихся на дне
Развития разума и души людей.
Я устами зарёкся посещать этот дом,
Но тяга к скопленью безымянных теней,
Чей мир, именуемый сном,
Столь неизведан в сознании людском,
Прекрасными тайнами манит, влечёт,
Сильней чем обет, коим дух обрамлён.
И лишь начат был ночи отсчёт
Из деревни ушёл, не сожалея бежал
По лесам с их ветвями густыми.
Меня могут найти, и я это знал,
Но наказы были словами пустыми.

Дом Мёртвых его называли,
И в народе сплетни шли о том,
Что мёртвых людей порою встречали,
Что проклят Богом тот дом,
Где мёртвые оживают и снова живут.
Я слышал истории о Грехе и Законе,
О войне желаний и религиозных пут;
Я слышал историю об Альционе
И любовник её – спутник Диониса,
Почтенный Марсий; и столетья не одни
Мертвы, но достойны жизни приза
И пробуждаются вновь в Доме они.
Много других историй подобных этой
Мои уши слышали от лепетанья стариков,
Что в маразме своём почитают Моисея Заветы,
Так и не сорвав с душ проклятых оков.

Супротив всего, отвергнув всех
Я устремился к двери, и они распахнулись,
Приветствуя ждущего самозабвенных утех
Из миров, что из мрака ещё не проснулись.
Я жаждал узреть скрытое от глаз,
Мечтал ощутить прикосновенье Иного.
Паутиной подёрнуты горлышки ваз,
Пыль вековая вызывала тревогу:
Прикосновенье и рассыплются в прах,
Под натиском червей, под бременем лет.
Я различил во тьме крыльев взмах
И сова, ощущая приближение бед,
Выпорхнула в открытое окно,
В небе мелькнув тенью крылатой.
Я глянул на чёрное небо – оно
Так влекло, но безвозвратно
Потеряно для тех, кто не умеет летать,
Лишь юнцы, не прощающиеся со снами,
Лишь юнцы, способные мечтать,
Достигнут просторов небесных душами;
Юнцы, подобные мне и Левиану,
Что в покорность мечтам упал с Утёса,
Ведь друзьями мы были, но рано
Умер он, и теперь нет с него спроса;
Я слышал о девочке – Марика её звали,
Она тоже была сродни нам,
Я слышал, что они когда-то встречались,
Что вместе бродили по лесу и снам;
Но это легенды, хотя почему им не верить?
Ведь нету лжи без толики правды,
И хоть нельзя те слухи проверить,
Но я думаю, что и они по-своему правы
И жизнь нам внушают без горя и пороков,
Без тени неизбежных миров,
Что Адом и Раем звучали в словах пророков –
Красноречье их – лишь звук пустых слов.

Страх поднимается – бежать, бежать!
Кто оставлен здесь в муках стенать?
Вдруг голоса пробились сквозь тишину,
Я недвижим, прислушался, молчу:
Престранная беседа двух людей,
Но людей ли? Гадать тут посмей,
И всколыхнется ужас и память о том,
Что пустует и мёртв давно этот Дом!
К призракам влёк меня глас –
Исполнить его нерушимый приказ,
Подняться наверх, глянуть на них.
Я шагнул и сразу голос затих.

Так я стоял, не смея вдохнуть.
Если б тут был кто-нибудь,
То кем бы он оказался?
Духом, что в Доме скитался?
Или после смерти, после изгнания
Тут Иные вершат свои покаяния
И бормочут, чувствительный ум завлекая,
Рыщут во тьме, и кровью глаза наливаясь
Видят сквозь стены, смотрят повсюду,
Дабы насладится человеческим блюдом?

Но нет. Я оборвал размышленья:
Фантазии могут погубить, лишь углубись
В странные подсознанья творенья
И тогда тебе нет возвращенья. Берегись
Нахлынувших чувств в Доме Мёртвых:
Они убьют, они в безумье сведут,
В вязкое болото мыслей чёрных,
И в ушах отзывается стражника кнут,
Что скелетов бьёт в Темнице.
Я очнулся от видений и прошёл к двери,
Но отпрянул, – она стала крошиться.
Своим глазам, как ушам раньше, не веря,
Я, пробравшись сквозь пыль и труху,
Вошёл в огромную Залу, свет здесь
Принадлежал исключительно мху,
Что, тая в себе химическую смесь,
Светился бледно-зелёным свеченьем.
Я вошёл, и мой дух захватило:
Всё та же печать разложенья
Стояла на всём, что здесь было,
Но сама атмосфера иною была –
Ведь сколько долгих столетий
Не проникал яркий отблеск огня
В этот мир, забывший о свете.

Но жизнью дышат стены:
Тень на них всколыхнулась,
Растеклась по Дому, как вены
По телу. И проснулся
Дом, оживая, вздыхая.
А я уж бежал, оглашая
Криком округи. В домах свет загорелся,
Люди выходят на безумца смотреть,
И как только ночной мрак в свет оделся
Я понял, что память мне не стереть…

Несколько дней меня пытали,
Хотели узнать, что я видел там,
Как они глупы! Они не понимали,
Что теперь я умён… не по годам.
Я знаю, – не стоит им говорить
О случившемся в обители скверной,
Я знаю… и с этим мне теперь жить.
Сквозь жизнь, в её течении мерном,
Я несу своё знание, бережно храня:
В месте, где мёртвые оживают,
Душу обретает всё, чего коснулась земля,
Там и тело, и прах обретают
Жизнь, в её мутирующей форме.
Но не только то способно ожить,
Что жило когда-то по человеческой норме,
Земля душу и в древо способно вложить…

Та тень, что бросилась прочь
Была тенью от век, отражающих свет,
И, сон желая превозмочь,
Дом скинул Морфееву цепь.
Я бросил взгляд на стену предо мной,
После чего мчался, как безумный, домой;
Ибо увидел то, что скрывала стена,
Я увидел, как Дом Мёртвых открывает глаза.

Конец

Грех и Закон – грех против божьего закона, история об Марсии и Альционе.
Левиан и Марика – герои стиха «Утёс».
Иные – Древние Боги.
Темница Времени – подземелье в замке Театр Вампиров к востоку от царства, где оживают мёртвые, обречённые на вечные пытки великим Палачом.
Морфей – греческий бог сна.